Из следственных документов полковника А. В. Жиркевича

1898 года, июня 5 дня в городе Вильне военный следователь Виленского военно-окружного суда 2-го Виленского участка полковник Жиркевич при производстве следствия по делу о покушении на побег нескольких арестованных нижних чинов из камеры «не осужденных» № 14 бывшей Виленской цитадели посредством подкопа (из той же камеры ранее было сделано уже сравнительно недавно арестованными одно покушение на побег посредством взлома гнилого окна) нашел следующее:

I. В камере «не осужденных» при осмотре ее военным следователем 27 мая помещалось 15 человек. Камера эта представляет из себя комнату 11 шагов длины, 8 ½ шагов ширины (считая от стены до стены), при высоте около 5 аршин, с двумя окнами, с решетками и одной дверью (с окошечком в ней), приходящейся почти в углу, образуемом двумя стенами. Значительную часть камеры занимают железная печь и деревянные нары (шириною в 3 аршина). Того же 27 мая, по показанию комендантского адъютанта поручика Ковтуновича, в соседней камере «осужденных» помещалось 18 человек заключенных, хотя камера эта, по его же заявлению, значительно менее камеры «не осужденных». Как видно из показаний свидетелей, цифра заключенных в камере для «не осужденных» доходила иногда в эту зиму до 20 человек.

Таким образом, величина камер по кубическому содержанию в них воздуха далеко не соответствует количеству находящихся в них заключенных.

II. По объяснению смотрителя здания № 14 отставного полковника Гера, последний капитальный ремонт здания № 14 (в том числе и камеры «не осужденных») был сделан военно-инженерным ведомством в июне или июле прошлого года, причем ремонт этот заключался, по словам г. Гера, в «замазывании» старых трещин ветхого здания, побелке стен и починке печей. Самое же здание давно не соответствует своему назначению как старое и тесное, в котором, кроме военных, содержатся еще и политические арестанты.

27 мая при осмотре (протокол дела № XXI) камера «не осужденных», где был обнаружен подкоп, имела такой вид: стены и потолок ее крайне грязные, на стенах надписи, рисунки, следы сожженных во многих местах арестованными паразитов и гнезда живых клопов, в одной из стен — след сквозной дыры, проверченной арестованными в соседнюю камеру и ныне заделанной, но указывающей на общую ветхость здания, асфальтовый пол — грязный, с подтеками, особенно в том месте у дверей, где на ночь ставится параша, нары, на которых и спят, и едят арестованные, — грязные, местами сильно засалены. Единственный на всю камеру вентилятор железной печи не действует (по заявлению каптенармуса № 14 унтер-офицера Левкевича и свидетелей, он испорчен более 6 месяцев). Печь испорчена. Подушек (вопреки § 19 приложения 10 к § 173 Устава гарнизонной службы) у арестантов нет. Плевательницы нет. Арестованные в грязном белье, оборваны, многие не стрижены.

III. По показаниям на следствии арестованных из камеры «не осужденных», их преследуют во множестве вши и клопы, параши, которые ставятся на ночь, текут, так что испражнения вытекают на пол камер, всю ночь так остаются, а утром, выметая пол, сторож размазывает их метлою по полу. Тюфяки никогда не проветриваются, кишат паразитами. В параши раствора карболки никогда не вливается. За семь месяцев тюфяки мыли всего один раз, солому не освежали всю, а к старой, гнилой, подбавляли новую — в три месяца один раз. За неимением плевательниц они, арестованные, плюют на пол. Больные и здоровые едят из одной и той же посуды, одними и теми же ложками, спят на одних и тех же тюфяках. Зимой проветривание камер делается лишь чрез маленькую форточку, и воздух в камерах вонючий, невозможный. Кое у кого из них были свои подушки, но и те теперь отобраны. Арестованные за последние 9 месяцев ни разу не видели в своей камере врача. (В № 14 существует инструкция коменданта старшему унтер-офицеру № 14, приложенная к делу, в которой предписывается, между прочим, иметь в камерах плевательницы, вливать раствор карболки в параши, поддерживать чистоту в камерах, не допускать марания стен и т.п.)

IV. Несмотря на надпись над входом в камеру «Камера для не осужденных нижних чинов», саму по себе указывающую на необходимость отделения «не осужденных» от «осужденных», 27 мая в этой камере в числе 15 заключенных найдено 8 уже осужденных (из них трое за убийство своего начальника в каторжные работы). Благодаря тому вместе с безнадежно погибшими в нравственном отношении рядовыми Дубовым, Мацкевичем, Мальчиком и др. содержатся в течение многих месяцев в одном и том же тесном помещении те, кого еще не судили и кто, следовательно, может быть еще и оправдан по суду, наконец, те совершенные деяния не указывают еще на их окончательную порчу. Свидетельскими показаниями установлено, что в той же камере «не осужденных» содержатся иногда и нижние чины, части войск которых расположены вне Вильны, за маловажные проступки состоящие под полковым судом — впредь до их суждения, и даже наказанные в дисциплинарном порядке. Следовательно, многие попадают в испорченную среду «настоящих арестантов» и несомненно гибнут от их влияния, что видно уже в настоящем деле, где пришлось привлечь в качестве соучастников за недонесение видимо порядочных унтер-офицеров и где несколько «арестантов» держали всю камеру в страхе и подчинении.

V. Задолго до 5 мая (день обнаружения подкопа) имели свободный доступ в камеру «не осужденных» каптенармус при № 14 унтер-офицер Левкевич и служитель по уборке камеры рядовой Ледзинский, назначенные туда и.д. коменданта города Вильны и непосредственно подчиненные смотрителю здания № 14 полковнику Геру.

Об унтер-офицере Левкевиче месяца два тому назад полковник Гер подал рапорт и. д. коменданта города Вильны, прося сместить его с должности как совершенно не соответствующего последней, но на рапорт свой ответа не получил, и Левкевич до сих пор исполняет обязанности каптенармуса, имея свободный доступ в камеры.

Что же касается до рядового Ледзинского, то задолго до 5 мая он был привлечен к следствию и предан военно- окружному суду за кражу, а затем, после 5 мая, осужден на заключение в тюрьму с ограничением прав. Между тем не только до осуждения, но и после него Ледзинский убирал с помощью арестантов их помещения, имел к ним свободный доступ и удален из № 14 сравнительно недавно (после начала настоящего следствия недели через 1 ½).

VI. В § 29 приложении 10 к § 173 Устава гарнизонной службы сказано: «Для врачебного осмотра арестованных приглашается врач по распоряжению коменданта, не менее двух раз в месяц».

При Виленском комендантском управлении для осмотра нижних чинов имеется врач, военный лекарь Палечек и фельдшер Тихомиров, а во время месячного отсутствия доктора Палечека его обязанности исполнял военный лекарь Шрейбер. Но за последние 9 месяцев ни означенные врачи, ни фельдшер Тихомиров общего периодического осмотра всех арестованных не произвели ни разу, хотя такой осмотр обязателен по смыслу § 29. То же установлено и показаниями других свидетелей.

По заявлению врачей Палечека и Шрейбера, комендантское управление никогда не поручало ни словесно, ни письменно делать периодические осмотры всех вообще арестованных, а их, врачей, вызывали в № 14 лишь к отдельным больным, причем в общие камеры они никогда не заходили, а требовали одиночных больных, к которым их звали, в комнату караульного офицера. По показанию врача Палечека, за все 9 месяцев он был в № 14 у отдельных больных всего 5–6 раз, врач Шрейбер был только один раз и то с врачом Палечеком до его отпуска. В числе одиночных больных «преобладали глазные и сифилитики» (показание врача Палечека).

VII. Неисполнение в точности § 29, указанном в предыдущем пункте настоящего постановления, объясняет то обстоятельство, что при осмотре камеры «не осужденных» 27 мая участвовавшие в осмотре обратили внимание на двух глазных больных (рядовых Потикалиса и Долбежкина), не отделенных от прочих и о которых и.д. комендантского адъютанта поручик Ковтунович, спрошенный 28 мая военным следователем, отозвался полным неведением (больной глазами Долбежкин и до сего дня, 5 июня, сидит в камере «не осужденных» без врачебной помощи, хотя, по показанию свидетелей, к нему и приходил несколько дней тому назад фельдшер).

Отсутствием того же, положенного по уставу, периодического осмотра всех арестованных — больных и здоровых — доктором объясняется и тот более крупный факт, что многие месяцы среди здоровых арестантов камеры «не осужденных» содержались больные сифилисом рядовые Дубов и Мацкевич.

О болезни Мацкевича сифилисом на следствии заявили некоторые арестованные, каптенармус унтер-офицер Левкевич и фельдшер Тихомиров, но ни врачи Палечек и Шрейбер, ни и.д. комендантского адъютанта поручик Ковтунович о ней до сих пор ничего не знали (узнали лишь на следствии от военного следователя). О больном же рядовом Дубове знали и.д. коменданта полковник Шипин, доктор Палечек, фельдшер Тихомиров, поручик Ковтунович, унтер-офицер Левкевич, арестованные нижние чины.

По заявлению врача Палечека, у Дубова все время, пока он несколько раз видел его в №14, будучи туда к нему вызываем, был сифилис в третичной, самой опасной для окружающих, форме, гнойные раны на губах, в горле, на теле (когда зараза передается даже простым прикосновением, слюною, платьем и т.п.). Об опасном состоянии Дубова для прочих арестованных общей камеры и о необходимости отделения его в особую камеру с принятием разных мер врач Палечек (по показанию его) в январе текущего года даже писал официально и.д. комендантского адъютанта поручику Ковтуновичу, но, переведенный на время в отдельную камеру Дубов вновь попал в общую камеру «не осужденных» и сидел со всеми в день 5 мая, когда обнаружился подкоп, будучи «душой» последнего; в общих же камерах «осужденных» и «не осужденных», как установлено следствием, Дубов сидел, больной сифилисом, несколько раз и подолгу, ранее января месяца.

Из показаний свидетелей (в том числе унтер-офицера Левкевича и рядового Ледзинского) видно: 1) что, находясь в общей камере, рядовой Дубов ел и пил из общей со всеми посуды, ел одними и теми же ложками, спал на общих со всеми нарах; 2)   что тюфяк его, на котором он спал, не имевший на себе никакой особой отметки, утром сваливался в особой комнате, непроветренный, в общую кучу с тюфяками других арестованных и вместе с тюфяком другого больного сифилисом Мацкевича попадал вечером для употребления не Дубову и Мацкевичу, а совершенно здоровым нижним чинам; 3) что хотя Дубов и помещался по временам в отдельную камеру, но после него в ту же камеру помещали других здоровых нижних чинов, не приняв предварительно дезинфекционных мер; 4) что врач и фельдшер только тогда вызывались к рядовому Дубову, когда последний сам заявлял об ухудшении своей болезни. В другое время они его не видели и о том, где он содержится, в общей или отдельной камере, не знали.

VIII. При осмотре помещения караульного начальника караула при № 14 бывшей Виленской цитадели 11 мая (протокол дела № IX) оказалось, что в этом помещении в день осмотра имелись одновременно две табели постам, выданные из Виленского комендантского управления, — одна на 5, а другая на 4 поста, друг друга исключающие, и не имелось плана постов (который установлен § 2 приложения 4 § 21 Устава гарнизонной службы).

Из дела видно, что части войск, руководствуясь разосланною им из Виленского комендантского управления табелью постов, постоянно ставили при № 14 5 постов (такое же количество постов было и 5 мая, при обнаружении подкопа), причем в постовых ведомостях, отправлявшихся в комендантское управление для проверки (часть которых приложена к настоящему делу), везде указаны 5 постов.

Виленское же комендантское управление препроводило к военному следователю табель постов на 4 поста, сообщив, что этой табелью войска должны были все время в точности руководствоваться и что, если они ставили 5 постов, то делали это неправильно, произвольно.

Но даже в квартире его высокопревосходительства командующего войсками округа, в приемной комнате до сих пор висит общая табель постам, в которой при № 14 указано не 4, а 5 постов, и на днях к ней присоединена вторая табель, по которой тот же караул должен выставлять 4 поста.

IX. Из § 159 и приложения 5 к § 50 Устава гарнизонной службы видно, что у арестованных должны быть обязательно два поста — один у входных дверей камеры арестованных, другой — под окнами арестантской камеры. (На первом часовой стоит, на втором может ходить вдоль поста, благодаря чему для каждого поста выработаны уставом особые обязанности часового.)

В № 14 бывшей Виленской цитадели у арестованных «не осужденных» и «осужденных» (две отдельные, рядом помещенные камеры, выходящие окнами на один двор) стоит теперь всего один часовой, снаружи — по табели постам, рассчитанной на 4 поста и присланной военному следователю Виленским комендантским управлением. Часовой этот ходит и на следующий, второй двор, куда выходят окна других камер — политических и арестованных дисциплинарно. Таким образом, у арестованных есть лишь один часовой — у окон, а часового у дверей их камеры нет, и поэтому постоянного, по уставу, наблюдения за арестованными со стороны дверей тоже нет. В табели постов, составленной Виленским комендантским управлением для наружного часового (ходящего на двух дворах), соединены обязанности, изложенные в Уставе гарнизонной службы для двух совершенно различных часовых — стоящего на одном месте и ходящего вдоль поста. Кроме того, часовой, движущийся по обоим дворам здания № 14 (нужно около 5 минут, чтобы ему вернуться к прежнему месту), по самому устройству окон камер и расположению дворов ничего не видит из того, что делается в камерах «осужденных» и «не осужденных». Окошечко же в двери камеры «не осужденных» сделано так, что из него видна самая маленькая часть камеры, а остальная камера совершенно не видна. Благодаря всему этому арестованные камеры остаются все время почти без всякого надзора со стороны караула (что доказывается фактом вторичного их покушения на побег из одной и той же камеры «не осужденных», обнаруженного в настоящем случае не чинами караула, а только по доносу одного из них же).

X. Из дела видно, что на и.д. комендантского адъютанта поручика Ковтуновича в силу § 32 Устава гарнизонной службы возложен и.д. коменданта города Вильны надзор за исправным содержанием арестантов и состоянием их здоровья, за тюфяками, чистотой камер, за табелями постов, постовыми ведомостями и т.п. Отставной полковник Гер, по его заявлению, наблюдает за ремонтом камер военных арестантов и за чистотой в камерах, для чего в его распоряжении имелись каптенармус унтер-офицер Левкевич и служитель рядовой Ледзинский, назначенный и.д. коменданта города Вильны. Самый же ремонт производится Виленской инженерной дистанцией. По отношению к военным арестованным и полковник Гер, и поручик Ковтунович подчинены во всех отношениях и.д. коменданта города Вильны, обязанности которого указаны в § 18 и последующих Устава гарнизонной службы.

Ввиду всего изложенного, ст. 348 военно-судебного Устава и ст. 142 и 4 п. 144 XXII кн. Свода военных постановлений военный следователь постановил:

1. Обо всем обнаруженном занести в настоящее постановление, каковое через штаб Виленского военного округа в копии представить на благоусмотрение его высокопревосходительства командующего войсками Виленского военного округа.
2. Вторую копию с сего постановления представить военному прокурору Виленского военно-окружного суда.

Подлинное подписал и с подлинным верно: военный следователь 2-го Виленского участка полковник Жиркевич.